Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице] - Генрих Гацура

— Да, иприта. Я никогда не делала подобных анализов и мне пришлось перерыть целую кучу книг по гражданской обороне. В воздухе я ничего не нашла, а вот в воде обнаружила следы иприта.

— Он не рассказывал, где брал эти пробы и для чего?

— Нет.

— А вы не вспомните числа, когда он приходил с этими пробами?

— Надо посмотреть, — женщина встала и подошла к висевшему на стене красочному календарю. — Последний раз он был перед майскими праздниками, числа двадцать седьмого апреля, а первый раз, — девятнадцатого — двадцатого февраля. Точно, Николай пришел, а мы еще собирали деньги для подарков нашим мужчинам.

— О чем он еще говорил с вами, спрашивал, рассказывал?

— Он интересовался воздействием хлора и иприта на организм человека, но я не специалист в этой области, и ничего толком не могла ему сказать.

— А почему он интересовался ипритом? Ведь это боевой отравляющий газ.

— Не знаю. Извините, я что-то очень устала. Больше ничего не помню.

— Это вы, Тамара Александровна, меня извините, — Сергей встал и сунул блокнот в карман, — что я имел наглость вторгнуться в жилище больного человека и устроить ему допрос с пристрастием: Большое вам спасибо и выздоравливайте побыстрее. До свидания:.. Да, Чуть не забыл. Вы не помните, Николай пользовался для записи вашего разговора небольшим диктофоном?

— Нет.

Прежде чем отправиться по третьему адресу, Николаев перекусил в небольшом кафе, затем прошелся по центру и сделал несколько снимков. Городок был необычайно красив и ухожен. Обилие зелени, цветов, красочной рекламы, сверкающие чистотой тротуары и пешеходные дорожки, все это вызывало приподнятое настроение, которое было сродни ощущению праздника. Хотелось забыть все дела и окунуться в свободно текущий мимо поток отдыхающих. Посидев немного на скамейке и погревшись на солнышке, Сергей тяжело вздохнул и направился к машине. Предстояло еще два визита.

На улице Комсомольской дверь открыла девочка лет двенадцати.

— Здравствуйте, — поздоровалась она.

— Здравствуй. Здесь живут Борисовы? — спросил Николаев.

— Я сейчас позову бабушку.

В прихожей появилась полная женщина с полотенцем через плечо.

— Добрый день, — сказала она. — Вам кого?

— Я журналист и хотел бы видеть Борисовых.

— Проходите. У нас уже были месяц назад из газеты. Молодой человек к Вячеславу Семеновичу приходил, на магнитофон его записывал.

В книжке Ирбе напротив номера телефона стояли две буквы «В. С.», похоже, что Николаев был на верном пути.

— Да, я тоже к нему.

— Ой, как жалко, — всплеснула руками женщина, — а он только позавчера в море ушел.

— А когда вернется?

— Да уж теперь не раньше чем месяцев через пять. В Атлантику пошли. Вот какая незадача. Вы, значит, к нему тоже насчет этих бомб.

 У Сергея от удивления чуть не вырвался вопрос: «Каких бомб?», но он вовремя спохватился и осторожно спросил:

— А, может, вы в курсе?

— Да нет, я на кухне была. Так, краем уха слышала. — Женщина протерла полотенцем стул и пододвинула его Николаеву. — Садитесь, в ногах правды нет. Извините, что у нас тут небольшой беспорядок. Мы с внучкой генеральной уборкой решили заняться, пока все на работе.

— А может, вы все же что-нибудь попытаетесь вспомнить? Дело в том, что тот журналист, который приходил к вам и должен был писать статью, разбился на машине, и все материалы, собранные им, пропали.

— Этот молодой человек умер?

— Да, — кивнул головой журналист. — Теперь мне приходится собирать все заново.

— Такой молодой. Даже не верится…

— Мне тоже. Он был моим другом. И поэтому мне особенно важно завершить эту работу, которую он не успел доделать.

— Я вас понимаю, — женщина вытащила из кармана фартука носовой платок и промокнула выступившие слезы. — У меня самой сын вашего возраста. Даже не знаю, как бы вам помочь. Мой Вячеслав Семенович капитаном ходит от нашего рыболовецкого колхоза. Он все время на СРТ работал, это только три недели назад ему БМРТ дали. Они в начале прошлого месяца вытащили неводом вместе с рыбой несколько бомб.

— Наверное, не бомб, а плавучих мин, — поправил ее Сергей. — Они такие круглые, с рожками.

— Не разбираюсь я в названиях. Их тут после войны тьма-тьмущая была. Почитай, года не было, чтоб одно-два судна на этих бомбах не взорвалось. У моей соседки муж, одногодок Вячеслава Семеновича, через десять лет после войны, в пятьдесят пятом погиб.

— Ну и что было с теми бомбами, которые вытащили с рыбой?

— Не знаю, наверное, привезли на берег. Потом приходил ваш друг и долго расспрашивал о чем-то Вячеслава Семеновича. Мой ему карты показывал и рисовал что-то, а журналист весь разговор на маленький такой магнитофон записывал. Не прислушивалась я. Если бы знала, что вам так нужно будет.

— А вы не помните случайно, откуда Николай свой диктофон вытащил? Из кармана или из дипломата?

— Этого я не видела. Когда они говорили, магнитофон на столе лежал, а когда ваш друг уходил, я дверь закрывала, он, кажется, у него в руке был. Больше ничего не помню. Уж больше месяца прошло. Да и магнитофон я запомнила только потому, что он мне в диковинку был. Маленький, серебристый.

— Большое спасибо, — встав, поблагодарил хозяйку Николаев, — вы мне очень помогли.

— Может, чайку со свежей булочкой выпьете?

— Нет, благодарю, я только что пообедал. До свидания.

Проспав после бессонной ночи почти до половины четвертого, Арнольд встал, приготовил себе поесть и направился по адресам, которые сообщил ему милиционер. Дом на улице Василевского представлял собой трехэтажный особняк с черепичной крышей. Во дворе было множество капитальных хозяйственных построек, но на всем лежал налет запущенности. Реставратор прошелся несколько раз вдоль забора, стараясь получше рассмотреть дом. Окна в нем были везде закрыты, а на первом этаже даже занавешены плотными шторами. Арнольд перешел на другую сторону улицы и, вытащив из сумки книгу на немецком языке по реставрации мебели, присел на скамейку в небольшом скверике. Это был неплохой наблюдательный пункт. Невысокие кусты и деревца не мешали следить за домом и его обитателями, а заодно скрывали наблюдателя от посторонних глаз.

Минут через пятьдесят к дому подъехали «Жигули». Арнольд не видел номера, но он мог поспорить, что это была одна из тех машин, на которых к нему приезжали вымогатели. Из «девятки» вылез молодой человек в черной кожаной куртке и вошел в калитку. Арнольд устроился поудобней и начал наблюдать за окнами. В правом нижнем колыхнулась штора. Минут через пять молодой человек вышел из дома и подошел к машине. Угловое окно распахнулось и из него выглянул мужчина.

— Не забудь заехать в гостиницу к толстяку. Узнай, чего он хочет, — крикнул он водителю «Жигулей».

— Хорошо, я как раз еду в бассейн, а потом заскочу к нему, — ответил тот, садясь за руль.

Машина развернулась. Арнольд успел заметить номер 15–81. Все правильно, это на ней приезжали рэкетиры. Жаль, что не удалось получше рассмотреть лицо водителя. «Жигули» подъехали к перекрестку. Если они повернут направо, то, значит, молодой человек направляется к старому бассейну, если налево, то — к новому. Машина свернула налево. Прекрасно, это упрощает дело, там всего одна гостиница.

Реставратор сунул книжку в сумку и, пройдя через сквер, остановил такси.

— К отелю возле нового бассейна.

В гостинице Арнольд устроился в холле на диванчике возле пальмы и вновь вытащил свою книгу. На этот раз ждать пришлось недолго. Молодой человек в кожаной куртке подошел к окошку администратора и спросил:

— Где Рихнер?

— Он только что прошел в бар.

Минуты через две реставратор захлопнул книжку и заглянул в бар. Молодой человек сидел спиной к двери и беседовал с небольшим лысоватым мужчиной в сером костюме. Бар был пуст, и поэтому незаметно подслушать, о чем у них шел разговор, не представлялось возможным, но и так на первый раз информации достаточно. Теперь следовало бы узнать что-нибудь о хозяевах второй машины.

Арнольд вышел из гостиницы и остановил частника.

— Подбрось до улицы Освобождения.

— Какой номер? — спросил водитель.

— Тридцатый.

— Нет, там крюк надо до переезда делать, а дорога вся разбита. Машину новую не хочу гробить.

— Ну, подбрось хотя бы до железной дороги, я там пешком пойду.

— Садись.

Четвертый телефон принадлежал детскому саду. Он находился на улице Советской, в двух шагах от нового здания городского исполнительного комитета. За зеленым забором среди разноцветных домиков бегали детишки. Сергей открыл калитку и подошел к одной из молоденьких воспитательниц, наблюдавших за играми своих подопечных.